КЕТЫ
Численность – 1113 человек (на 2001 г.).
Язык – изолированный.
Расселение – Красноярский край, Эвенкийский автономный округ.
Живут на Среднем Енисее. Название от этнонима (самоназвания) кет — «человек» введено в 1920-е гг. Ранее были известны как «остяки», «енисейские остяки». В начале XVII в. и позже сами себя различали по родовой принадлежности и особенностям мест проживания («елогуйские люди», «верховские», «лесовые», «береговые» и др.).
Своеобразие кетов проявляется в том, что их национальный язык обладает самобытным строем, не имеющим аналогов у соседних народов. С середины XIX в. известны имбатский и сымский диалекты. Сымский (югский) сейчас чаще признается самостоятельным языком енисейской семьи, его сейчас знают только 2—3 человека. Кетский язык постепенно исчезает (в 1989 г. почти половина кетов родным назвали русский).
Металлическая отливка
Происхождение кетов — сложный процесс взаимодействия различных по языку и культуре народов и групп, протекавший на разных территориях в течение длительного периода. Предполагают, что енисейцы принадлежат к древним носителям культур эпохи бронзы (третье-второе тысячелетия до н.э.). Более близкие этапы исторической судьбы енисейцев отмечены их дроблением на мелкие группы и слиянием их с тюрками, русскими, селькупами, эвенками. На рубеже новой эры кетоязычные группы жили в горно-таежных районах, где берут начало рр. Иртыш, Томь, Абакан и Енисей. Миграция (от лат. migratio — перемещения людей, связанные со сменой места жительства) части этого народа на север относится, видимо, к IX—XIII вв. Оставшиеся на местах постепенно растворились в иноэтничной, прежде всего тюркской, среде. Продвинувшиеся в район Среднего Иртыша — Васюгана какое-то время жили там в тесном контакте с предками селькупов и восточных хантов, затем переселились на восток. В XVIII — начале XIX в. кеты продвинулись на север к рр. Турухану и Курейке.
На территории Туруханского района сейчас живут четыре компактные группы: елогуйская, сургутихинская, пакулихинская и курейская. Пятая — подкаменнотунгусская — с начала 1960-х гг. причислена к Байкитскому району Эвенкийского автономного округа.
Хозяйство кетов комплексное. Кетский народный календарь отразил главные занятия годового цикла: охоту на лося и линяющую водоплавающую дичь, массовый лов рыбы. Кетские лук и стрелы для охоты на зверей и птиц славились на Енисейском Севере и были предметом обмена. Силки и ловчие ямы служили для добычи крупных животных и боровой птицы. Ставные сети (закрепленные в реке, в отличие от плавных, с которыми передвигаются в лодке по реке) и котцы (загородки с плетеной ловушкой) применяли в рыболовстве и при охоте на линяющую дичь, сеть-обмет — на соболя, черкан (ловушка ущемляющего типа, похожая на настороженный лук) и пасть — на других пушных зверей. К 1920 г. в 33 % хозяйств основным оружием оставался лук, окончательно вытесненный лишь к 1930-м гг. Для дальних переездов в некоторых хозяйствах использовали оленей. Однако значительная часть кетов, а подкаменнотунгусская группа целиком всегда были безоленными.
Зимние лыжи для ходьбы по рыхлому снегу, клеенные снаружи камусом оленя или сохатого, делают из ели. Мерой длины лыжи является рост человека, которому они предназначены, ширина средней части — два расстояния между вытянутыми большим и указательным пальцами (30—34 см). На концах лыжи сужены до 27 см
До распространения товарного пушного промысла семьи в течение девяти месяцев жили в землянках на поселениях-стойбищах, располагавшихся в верховьях рек, возле стариц. Сюда с мест летнего лова рыбы они переправлялись на больших крытых (с каютами) дощатых лодках-илимках в начале месяца «замерзания земли» (октябрь). До образования толстого слоя льда ловили рыбу небольшими котцами. Мужчины по мелкому снегу уходили с одной-двумя ночевками на охоту (в календаре это время примерно совпадает с ноябрем и именуется «малой ходьбой»). Охоту прекращали с наступлением периода «коротких дней» — самого темного и холодного времени (декабрь, январь). В следующем месяце («длинных дней») мужчины отправлялись на «большую ходьбу» — охоту на отдаленных угодьях. Их могли сопровождать жены; дети и старики оставались на стойбище. На расстоянии дневного перехода ставили чумы и жили три-четыре дня, чтобы охотники успели освоить окрестные угодья, а женщины — перетащить груз с предыдущей стоянки. В феврале — месяце «сохатого» — промышляли копытных. С его завершением семья проходила большую часть зимнего пути и устраивала стоянку в месяц «орла» (в это время орлы возвращались на места гнездования). Охотники в поисках копытных и пушных зверей уходили на «маленькую ходьбу», как осенью. Женщины и старики проверяли расставленные ловушки на зайцев и глухарей. Удачную добычу копытных отмечали отдыхом и особым обрядом благодарения. Обратный путь к землянкам начинали в марте (месяц «бурундука»), останавливаясь только для ночевок. Возвратившись на стойбище, ждали появления пролетающих птиц и ставили сети в ожидании первого в месяце «щуки» улова. Вслед за ледоходом спускались с верховий на лодках-илимках. Кончался «лесовой» и начинался «береговой» период жизни (когда-то это время считалось началом нового года). Названия его этапов с мая по август — «котцовый», два «линьки уток» (различных пород) и «нельмы» — отражают главные хозяйственные занятия в это время. Семьи жили на берегу вплоть до начала периода «опадания листвы», добывая рыбу и боровую дичь. Мужчины чинили нарты, лыжи, женщины и подростки собирали ягоды, орехи, делали заготовки лекарственных трав, корней и ягод. Подходило время «замерзания земли», и люди отправлялись к своим землянкам.
Безоленные кеты совершали свои многокилометровые переходы и преследовали добычу на широких лыжах-подволоках из ели (ас’лен), оклеенных снизу камусом. По весеннему насту передвигались на узких скользящих лыжах-голицах. Груз перевозили на ручной нарте (сул’) — легкой, подвижной, с передней дугой-«бараном», защищающим от кустарника и валежника. Тащить нарту помогала собака. Различали мужские трехкопыльные и женские четырехкопыльные нарты. При перекочевках мужчины с легкой нартой прокладывали дорогу в снегу. Женщины транспортировали имущество, продукты, перевозили детей и больных. Женская ручная нарта была массивнее и имела спинку для перевозки малолетних детей или колыбели с младенцем. Наружную сторону спинки нарты хозяйки семьи украшала резьба с традиционным изображением Вселенной. При кратковременных переходах использовали волокушу — приспособление из жердей (или лыж) и шкуры, в которую завертывали добычу или вещи и тащили волоком по земле. Груз заворачивали в шкуру лося, стягивали ремнями и тянули волокушу за лямку (дапта) из вываренной и простеганной в несколько слоев бересты, медвежьей или оленьей шкуры, прочной кожи налима. Аргиш (караван из нескольких оленных нарт) семьи состоял из трех — пяти однотипных по конструкции санок с высокими, косо расположенными на полозьях копыльями.
Илимка — большая лодка для перевозки грузов и дальних поездок. Чтобы ее построить, объединялась группа мужчин из разных семей. Лодки изготавливали участникам объединения поочередно. Эта своеобразная форма коллективного производства сохранялась до недавних времен
Большие лодки-илимки (ас’ел) с жилой частью и мачтой, заканчивающейся флюгером, — еще одно средство передвижения у кетов. Весной в илимках сплавлялись по притокам на Енисей, при попутном ветре шли под парусом из холста. В трудных местах, у водоворотов, порогов останавливались для совершения обряда — бросали в воду еду, табак, бисер, чтобы умилостивить хозяина порога. С началом охотничьего сезона на илимках же поднимались в места осенних стойбищ. Против течения лодки с грузом тащили бечевой. На зиму их вытаскивали на катках на берег. По мелководным притокам и озерам плавали на выдолбленных из осины «ветках» (дылти).
Жилищем кетов были конический чум (кус) и землянка (бан, нус — «земляной чум») — углубленная в землю постройка с каркасом из наклонных бревен и земляным покрытием. На летних стоянках ставили сводчатые сооружения из прутьев тальника, крытые берестой. Для ночевок на зимней охоте вырывали в снегу яму и устраивали из веток и тисок (сшитых берестяных полотнищ) заслон от ветра. Летом, во время рыбного промысла, на ночь семья размещалась в крытой лодке-илимке. Первые срубные дома у семей, осевших в деревнях, появились в начале ХХ в.
Таким мозаичным орнаментом украшали женскую одежду. Обычно подбирали светлые и темные шкурки с одинаковым по высоте ворсом. При подборе и сшивании меховых кусочков следили за ровным направлением ворса. Сшивали детали так, чтобы со стороны волосяного покрова не было видно ниток
Остов чума составляли пять или семь основных шестов, скрепленных привязанным изнутри обручем и опирающихся на два опорных шеста. Верхний конец одного из них входил в развилку другого. При установке жилища сначала оборудовали очаг: на место кострища насыпали землю, смешанную с песком, очаг отгораживали поленьями. Таганом служила палка с зарубками, воткнутая наклонно над костром со стороны входа в жилище. Чум накрывали берестяными тисками, земляной пол — берестяными подстилками и пихтовыми ветками. Подвешенная дверь состояла из двух плотных слоев бересты. Наружную сторону двери украшали резным узором по верхнему слою бересты с подложенной цветной тканью. Это были — «глаза двери». Считали, что узор обязателен, иначе дверь будет «слепая».
Охранитель семьи — алэл
Яма землянки была четырехугольной, с углублением со стороны входа. Основа каркаса состояла из двух пар стропил, вкопанных в землю. Каркас покрывали досками, дранкой, а затем засыпали землей и обкладывали дерном. Очаг оборудовали в средней части жилища, несколько ближе к входу. Отапливали землянки открытым очагом типа камина — чувалом (сонол), сделанным из тонких жердей или реек, промазанных глиной. Дневной свет проникал через небольшое отверстие в крыше, закрытое льдом. Жилище устанавливали так, чтобы сторона, противоположная входу, была направлена на восток или юго-восток. Эту сторону и соответствовавшую ей внутреннюю площадь до очага считали «чистой», передней. Непременную часть убранства жилища составляли низкие столики из березы (л’ам). Обычно в семье было несколько столиков, за каждым ели два-три человека. Для мужчин, старших членов семьи и гостей их накрывали в передней части жилища. Постельные принадлежности состояли из меховой подстилки (оленья шкура) и такого же «одеяла», сшитого наподобие мешка. Под голову свертывали парку, клали мягкие сумки или подушки из птичьего пуха. Летом спальные места отгораживали пологом из легкой ткани, представляющим собой четырехугольную палатку.
Женский пояс, вышитый бисером
Традиционная одежда была распашной. Зимой носили парку из оленьей шкуры и стеганую одежду из ткани на подкладке из заячьих шкур (бэсем), летом — суконный кафтан (котл’ам) с характерными цветными бейками на плечах и у ворота. Крой женской и мужской одежды был одинаковый, но различался длиной: женская — до щиколоток, мужская — ниже колен. Женскую одежду шили из сукна более яркого цвета, ее украшали бусы на завязках и меховая окантовка пол (бэсема). Одежду запахивали на левую сторону (на правую запахивали на покойнике). Мужчины носили котл’ам и бэсем, низко подпоясавшись суконными поясами, украшенными вышивкой белым подшейным волосом оленя, медными бляшками, цветной окантовкой и бейками. Женские пояса из цветной, чаще всего красной, ткани имели длину до трех метров, ими обертывались несколько раз, добиваясь плотного прилегания одежды. Этикет требовал, чтобы в присутствии мужчин и старших женщин ноги и грудь молодой женщины были закрыты. За работой длинные полы заправляли за пояс, спускали одежду с плеча, высвобождая правую руку. До распространения рубахи и платья (рубахи, надставленной по подолу) из покупного ситца нательной одеждой служили натазники — короткие штаны из ровдуги у женщин и штаны из оленьей шкуры, ровдуги или плотной ткани у мужчин. Летом носили ровдужную обувь до середины голени или короткие кожаные туфли-черки. В дождливую погоду поверх ровдужной обуви надевали снятую чулком шкурку гагары. Зимняя обувь была составной — с головкой из камуса и суконными голенищами. Ниже колен поверх голенищ мужчины надевали подвязки, вышитые бисером, подшейным волосом оленя. Зимой носили чулки из тонкой оленьей шкуры или сукна. В обувь вкладывали сухую болотную траву и обертывали ею как портянками ноги. Шкура с головы оленя составляла старинный головной убор. Позже начали носить капорообразную шапку из шкурок птиц и мелких животных, сукна и оленьего меха. Курейские кеты предпочитали меховые капоры эвенкийского образца. Но у большинства головным убором всех сезонов был покупной платок. Мужчины и женщины повязывали его одинаково: складывали по диагонали и завязывали под подбородком. Мужчины-охотники и зимой ходили в платках из ситца (он позволял расслышать малейший звук). Поверх платка, чтобы защитить лицо от ветра, а глаза от блеска весеннего снега, надевали налобник из плотно нанизанных на ремешок беличьих хвостов. Зимой при переездах на нартах охотники поверх одежды надевали еще глухую одежду самодийского типа, как у ненцев: малицу из оленьего меха шерстью внутрь, сокуй — шерстью наружу и длинную (до паха) обувь, сшитую из оленьих камусов.
Прическа зависела от возраста и социального положения: у детей — распущенные волосы, у подростков, юношей и девушек — одна коса с косоплеткой, у мужчин — коса, у замужних женщин — две косы с особым женским украшением. Вдовы некоторое время ходили с распущенными волосами.
Заготавливали бересту обычно во время первых гроз и цветения шиповника, как правило во второй половине июня, когда береста легко отслаивается от ствола. Для этого тщательно подбирали дерево: оно должно быть ровным, без трещин и наростов
Зимой ели мясо лося, оленя, пушных зверьков, боровую дичь, рыбные припасы. Из покупной муки пекли лепешки (нан) в глинобитной уличной печи или раскаленной золе костра. Летом питались рыбой, в конце сезона в рацион входила дичь. Мясо и рыбу варили, жарили на рожнах, ели в мороженом и сухом виде. Впрок заготавливали в основном рыбу. Готовили рыбную муку (порсу), вяленую рыбу (юколу), «варку» (вываренные в рыбьем жире рыба, икра и внутренности), рыбий жир. При успешной добыче копытных излишки мяса сушили или замораживали. В рацион включали ягоды, клубни сараны, черемшу, сушеные листья растений. В голодные периоды, особенно весной, когда кончалась мука, ели лепешки из порсы, смешанной с толченой еловой корой; чай заменяли отвары трав. С едой были связаны многочисленные запреты, особые требования к разделке, обработке и приготовлению добытого. Например, запрещалось есть мясо лебедя или орла, поскольку они воспринимались как давно жившие люди. При разделке туши нельзя было проливать кровь животного, нарушать целостность костей (скелет расчленяли по суставам). Это было связано с представлением о воскрешении добытых животных. Кеты верили, что через пищу можно получить желаемое (или нежелаемое) свойство или качество: съевший сердце глухаря приобретет особую осторожность; сумевший проглотить, не жуя, глаза медведя, будет долговечным и т.д. В отношении ритуальной еды особенно соблюдали половозрастные предписания: голову медведя, лося, рыбу первого улова ели только мужчины; некоторые части туши были запретны для женщин и т.д.
Еще в первой половине ХХ в. кеты обходились самодельной посудой и утварью. Покупными были медные котлы и чайники, реже фаянсовая чайная посуда (ею пользовались в особых случаях, считая предметом роскоши). Колыбель (уй) изготавливали двух видов: временная из березы предназначалась одному ребенку, на короткий срок; из кедра могла служить долго. Нередко в такой колыбели вырастало несколько поколений детей. Ее никогда не выбрасывали и не отдавали чужеродцам.
До начала ХХ в. у кетов преобладали поселения-стойбища из семей кровных родственников или свойственников (родственных по браку). Рыболовные и охотничьи угодья находились в наследственном пользовании семьи. Распоряжался ими глава стойбища, который совмещал обязанности хозяйственного руководителя, военачальника, а иногда и шамана.
Курительная трубка
Для социальной организации кетов характерны деление на две группы (фратрии — от греч. phratria — братство), представителям которых были запрещены внутригрупповые браки; патрилинейный счет родства (по отцовской линии), особая роль кровнородственных (родовых) связей в производстве, распределении, наследовании и идеологии. В начале XVII в. елогуйская группа составляла одну экзогамную родовую половину, а жившие на Подкаменной Тунгуске и в низовьях Бахты — вторую. Члены первой вступали в браки с представителями второй и наоборот (дуальная экзогамия). В образовавшихся позднее смешанных территориальных группах представители обеих экзогамных половин выделяли себя по родовым самоназваниям. Для этих групп характерны общее самоназвание, экзогамия, представление об общих предках, родовых шаманах и семейных охранителях, право на совместное пользование угодьями, котцами, коллективное распределение добычи, взаимопомощь. Введенные русской администрацией с XVIII в. волости (управы) соответствовали локальным группам кетов и сохраняли черты их традиционных общественных отношений: выборный на суглане (сходке, собрании) глава («князец»); принцип круговой поруки при невыплате ясака, долгов; совет старейшин (глав семей), решавший конфликты и споры.
В конце XIX — начале ХХ в. преобладали малые, двух- и однопоколенные (5—7 человек) семьи. Особым уважением пользовались мужчины и люди старшего возраста (в том числе старухи), женщины сохраняли реальное равноправие. Семейное имущество наследовали по мужской линии. Оно переходило оставшемуся в отцовской семье совершеннолетнему младшему сыну (старших отделяли при женитьбе). Бездетному главе семьи мог наследовать брат, другой близкий родственник. В том случае, если не было мужчин, близких родственников мужа, хозяйкой признавали вдову. Часть общего имущества выделяли женщинам при замужестве или мужчинам, обзаводившимся собственным хозяйством. Оставшиеся в престарелом возрасте без кормильцев могли рассчитывать на кров и хлеб лиц, не состоявших с ними в реальном родстве. Браку предшествовало сватовство-сговор (сваты уговаривались о калыме и приданом, сроке свадьбы). Родственники жениха приносили в жилище невесты котел с подарками (беличьи шкурки, платки). Если предложение отвергалось, котел переворачивали вверх дном. При согласии договаривались о «цене» невесты (калым). В день свадьбы жениху и невесте мыли головы, волосы девушки заплетали в две косы. Шаман связывал концы кос молодых, соединял их руки, что символизировало единство супругов. Родственники жениха и невесты во время обряда образовывали вокруг них два полукольца. Свадьба сопровождалась застольем, играми, состязаниями сородичей в стрельбе из лука и перетягивании каната.
Официально кеты считались обращенными в христианство, но фактически у них бытовали шаманская идеология и анимистические, тотемические, промысловые и семейные культы. В их представлениях об окружающем мире выделяются два временных этапа: первый — собственно сотворение мира, появление земли, первых людей, животных; второй включает прошлое, настоящее и будущее уже созданного мира. Есь — верховный персонаж, олицетворенное небо, бог; популярны мифический Альба и легендарный шаман Дох. Отрицательное начало представляют Хоседам (жена Еся), Доттет, а в сказках — злая Кэлбэсам.
Кеты верили, что среди людей находятся охранители семьи и сородичей — «старухи» (алэл), заместители умерших (фигурки, изображения усопших людей, в которых, как считалось, находилась одна из душ покойного, обычно возрождающаяся после смерти), а также многочисленные хозяева мест и промысловых объектов. Мир мертвых и вредоносных существ находится ниже каждого реального поселения; в верховьях реки обитает ведающий охотничьим счастьем Кайгусь в облике медведя и т.д.
Шаманство у кетов не было профессиональным. Известно несколько категорий шаманов. Сферой действия одних считались Земля и Нижний мир (шаманы, олицетворявшие при камлании медведя или медведеподобное существо), за другими, олицетворявшими важенку (самку) оленя, признавалась способность достигать неба и Верхнего мира. Облачение и набор атрибутов шамана соответствовали его силе. Полный набор облачения включал парку, нагрудник, обувь, головной убор, бубен с колотушкой, посох, иногда особую нарту-ящичек с железными изображениями духов-помощников.
Промысловые и семейные культы были связаны с кормлением, одариванием семейных охранителей, хозяев отдельных мест и жизненным циклом человека. Особое место занимал ритуал по случаю добычи медведя (медвежий праздник). Считалось, что в образе медведя в гости к родственникам является умерший.
Фольклор кетов включает мифы, предания, сказки о животных и бытового содержания, загадки. В бытовых сказках речь обычно идет о нерадивой невестке, злой свекрови, сиротах. Особый жанр — рассказы о случаях на охоте. Героические предания, сказки мифологического характера исполняли в повествовательной и песенной (иногда смешанной) форме.
Кетскую музыку подразделяют на курейскую (северную), имбатскую (центральную) и сымскую (южную). Поют песни-приветствия, песни-плачи, жалобы, любовные высказывания и воспоминания о лирических событиях в жизни, колыбельные песни. Мифоэпические напевы исполняют от лица персонажей сказок: водяного, покровителя лесных зверей, «Матери-огня», «Первого шамана» и др. Обрядовая музыка представлена шаманскими и праздничными песнями. У каждого шамана была своя песня, которую разрешалось петь только членам шаманской семьи и близким родственникам. Помощники шамана и присутствующие сородичи вторили шаману.
Музыкальные инструменты представлены пластинчатым варганом со ступенчатым язычком, играющей струной-жилой, музыкальным луком и двумя разновидностями коробчатого смычкового лютневого инструмента с овальным и восьмеркообразным корпусом.
По языковым и национальным особенностям ученые относят их к категории уникальнейших этносов мира. К сожалению, кеты не имеют своей автономной территории, а поэтому вопросы их самоуправления и закрепления за ними территорий традиционного природопользования остаются нерешенными.
В конце 1980-х гг. из-за низкой рентабельности почти исчезли традиционные виды хозяйственной деятельности, а в 1990-е гг. пришел в упадок и охотничий промысел.
Последние десятилетия кеты живут в больших многонациональных поселках, занимаются огородничеством и рыболовством. В Байкитском районе работают клуб и национальная библиотека. Однако традиционную культуру сохраняют исключительно энтузиасты — местные жители.