Охрана растительного мира
Разрушительное воздействие цивилизации на уникальные и слабоустойчивые природные комплексы Арктики требует неотложного решения многих вопросов. Во избежание грядущих экологических бедствий изучение проблем, связанных с охраной северных экосистем, уже сейчас должно значительно опережать практическое освоение Севера.
Одна из важнейших задач - охрана северной границы лесной и кустарниковой растительности. Граница эта в последние несколько сотен лет отступает к югу из-за нерачительности местного населения. Ещё в 1867 году академик А.Ф. Миддендорф писал: "... беспечно срубая крайние лесные криворосли, эту созданную самой природой защиту от ветра, человек быстро содействует дальнейшему распространению тундр". Для поддержания баланса между приростом деревьев и изъятием древесины на хозяйственные нужды у северной границы леса можно рубить по 1-2 дерева на одном гектаре в 150-200 лет, между тем, в течение столетий вырубка происходит со значительно большей скоростью. Лес губят и пожары, в возникновении которых также часто повинен человек. В результате к настоящему времени сформировалась полоса "относительного безлесья" шириной от 30-80 до 200-250 км, где потенциально могли бы расти деревья. Общая площадь этой полосы в Северном полушарии - более 1 млн км², т.е. примерно соответствует сумме площадей Франции, Германии и Великобритании. Нужно во что бы то ни стало стабилизировать границу леса на Севере.
Другая задача - защита связного растительного покрова для сохранения вечной мерзлоты. Более всего вреда наносит транспорт. Многим знакомы удручающие картины густых сетей вездеходных дорог, окружающих посёлки. Известно, что после шести проездов по колее отечественных гусеничных вездеходов растительный покров разрушается полностью, что приводит к резкому увеличению температуры верхнего слоя почвы, а вследствие этого - к ускорению термоэрозии и термокарста, к текучести и сползанию грунтов, а также росту оврагов. В решении этих проблем заслуживает внимания зарубежный опыт, в частности - использование колёсных вездеходов с шинами низкого давления, прокладка постоянных дорог по насыпям из гравия, использование гусеничного транспорта только в зимнее время.
Важен и правильный пастбищеоборот. На российском Севере более трёх миллионов домашних и диких северных оленей. Расчёты показывают, что для их прокорма необходимо около 3,5 млн тонн лишайников в год. Эта, казалось бы, гигантская масса лишайников легко восстанавливалась бы на площадях наших северных пастбищ при соблюдении норм и режимов выпаса. Но во многих хозяйствах допускается стравливание до 50 % биомассы лишайников, в то время как нормальное восстановление лишайникового покрова происходит лишь при ежегодном изъятии до 10 % их запаса.
Следующая проблема - загрязнение среды. Выпадение заметного количества пыли приводит к усилению теплообмена между почвой и воздухом, что, в свою очередь, вызывает протаивание вечной мерзлоты со всеми последствиями, о которых говорилось выше. Многие группы растений чрезвычайно чувствительны даже к невысоким концентрациям многих соединений: известно, например, что при содержании 0,3-0,4 мг сернистого газа в одном кубометре воздуха отмирают все хвойные растения; хвойные леса гибнут и при концентрациях окислов азота выше 0,09 мг/м³. Ещё более чувствительны к химическому загрязнению лишайники и сфагновые мхи, составляющие основу растительного покрова большинства северных территорий.
Относительно простая структура арктических экосистем приводит к укороченности и слабой разветвлённости пищевых цепей. Это определяет быстрое распространение в сообществах животных и растений вредных и ядовитых веществ, которые к тому же не только медленно выводятся, но и обладают способностью к накоплению в тканях и органах многих видов. Данные по регионам зарубежной Арктики говорят о том, что концентрация радиоактивных изотопов ряда элементов (стронций, криптон) в мясе диких северных оленей в 10-100 и более раз превышало содержание их в мясе домашних животных, получающих привозные корма. Отмеченная специфика арктических экосистем позволяет ставить вопрос о сильном ограничении или даже полном устранении загрязнения их некоторыми веществами.
Всё большего внимания требует к себе проблема охраны редких исчезающих видов растений, а также редких растительных сообществ, часто служащих убежищами реликтовых видов растений. Во второе издание "Красной книги СССР" (1984) включено лишь семь видов арктических растений, в "Красной книге России" (1988) - 23 северных вида (арника альпийская, одуванчик белоязычковый, полынь сенявинская, мелколепестник сложный, незабудка Чекановского, резушник чукчей, сердечник пурпуровый, сердечник клинолистный, крупка островная, калина съедобная, гастролихнис Сочавы, астрагал Игошиной, копеечник американский, остролодочник почти длинноножковый, мак лапландский, камнеломка молочная, мак Уэлпола, примула берингийская, беквиция ледяная, лапчатка берингийская, тополь бальзамический, селезёночник Дежнёва, кастиллея арктическая). Что же касается редких растительных сообществ, то мы даже не имеем их полного перечня, и многие реликтовые тундростепные и степные растительные сообщества, термоминеральные источники и их растительное окружение, островные пойменные леса и т.д. могут быть в недалёком будущем уничтожены без эффективной их охраны. Только в последнее время начала исправляться общая неблагополучная ситуация с системой заповедников в нашей стране. До 1975 года в российской Арктике существовало всего три заповедника общей площадью менее 400 тыс. га., а в 1976-1997 годах было создано ещё восемь, занимающих в сумме территорию в 12 млн га: Таймырский, Усть-Ленский, Путоранский, Большой Арктический, Корякский, Гыданский, Ненецкий, Врангеля. Таким образом, за последние 20 лет площадь северных заповедников возросла в 30 раз.
Многие, если не все, беды природы нашего Севера связаны, конечно же, с отношением человека к Арктике лишь как к источнику ресурсов и как к месту временного проживания. Чего только стоят (и не только, а главное - не столько в денежном отношении) многие миллионы и миллионы металлических бочек из-под бензина, дизельного топлива и других видов горючего, разбросанных по тундре от Кольского полуострова до Берингова пролива. Между тем их можно было бы употребить с пользой как для экономики страны, так и для природы Севера. Представляется, что восстановление растительного покрова на отвалах от золотодобывающих драг и угольных терриконах, а также в исковерканных горнодобывающей промышленностью долинах и на горных склонах с использованием при этом растений естественной природной флоры вкупе с озеленением северных городов и посёлков и созданием зелёных зон отдыха сыграло бы немалую роль в изменении отношения человека к Северу.
И наконец последнее. Стало ясным, что время безграмотного и безответственного пользования природными богатствами Арктики прошло. Любое сколь-нибудь существенное вмешательство человека в жизнь тундры должно предваряться многосторонней экологической экспертизой, проведённой профессиональными биологами и экологами, причём роль ботанической экспертизы чрезвычайно велика, поскольку неоценима роль растительного покрова в жизни природных систем.